Немецко-фашистские захватчики натворили немало ужасов, убивая сотни тысяч людей самыми различными способами. Но мемориал «Детская Хатынь» поражает, заставляет содрогнуться от ужасов войны того времени. На месте этого мемориала, располагался один из 16 (на территории современной Беларуси) концлагерей, а именно детский донорский.
Детей подвешивали под мышки, сжимали ремнями грудь и срезали кожу на ступнях. Предварительно им делали специальный укол для замедления свертываемости крови. Таким образом, ребенка в прямом смысле этого слова выжимали, собирая кровь в специальные емкости.
Эта кровь шла прямиком для солдат Вермахта, которые проходили курс лечения и восстановления после боев на Восточном фронте. А тела детей увозили и сжигали, как биологический мусор.
Особо живучим, после процедуры забора крови, смазывали губы ядом. Считалось, что это благородный способ умерщвления детей, якобы дети просто засыпали. Некоторую часть детей, которые выжили после этих издевательств, отправляли поездами на рабские работы в Германию.
Каменные парты, сияющие белизной, заставляют задуматься о тысячах детей, которые вместо того, чтобы сидеть за ними и учиться, стали расходным материалом для захватчиков. На школьной доске написано письмо 15-тилетней Кати Сусаниной. И пускай по нему видно, что пропаганда поработала на отлично, но дух мемориала это письмо только усиливает.
«Дорогой папенька! Пишу тебе письмо с немецкой каторги. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых уже не будет. Моя просьба к тебе, отец, покарай немецких кровопиец. Это завещание твоей умирающей дочери. Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи, ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала, вот ее последние слова: ”Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, вон». И офицер выстрелил маме в рот. Дорогой папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет. Если бы сейчас встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькой, мои глаза впали, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь. Мне отбили легкие. А помнишь, папа, два года тому назад мне исполнилось 13, какие хорошие были именины. Ты мне тогда сказал: “Расти, доченька, на радость большой”. Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню. А теперь, когда я взгляну на себя в зеркало, — платье рваное, номер, как у преступника, сама худая, как скелет, и соленые слезы в глазах. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят, затравленные голодными овчарками. Я работаю рабыней у немца Ширлина, работаю прачкой, стираю белье, мою полы. Работы много, а кушать два раза в день, в корыте с Розой и Кларой. Так хозяйка зовет свиней. Так приказал барон. “Русы были и есть свинья”. Я боюсь Клары, это большая жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я доставала из корыта картошку. Живу в сарае. В комнаты мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба. Хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине. Два раза я убегала. Меня находил их дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Когда теряла сознание, на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Новость. Сказала Юзефа. Хозяева уезжают в Германию с большой партией невольников и берут меня с собой. Я не поеду в эту трижды проклятую Германию. Я решила, что лучше умереть в родной стороночке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Я не хочу больше мучиться рабыней у проклятых жестоких немцев, не дававших мне жить. Завещаю, папа, отомстить за маму и за меня. Прощай, добрый папенька. Ухожу умирать. Твоя дочь Катя Сусанина.
Мое сердце верит — письмо дойдет.
12 марта 1943 года».
С обратной стороны школьной доски расположена карта современной Беларуси, где отмечены еще 15 концлагерей. Тысячи и тысячи смертей невинных людей скрываются за привычными и мирными названиями населенных пунктов.
На «Площади Солнца» расположен парусник с именами детей, которые учились в местной школе, и стали первыми жертвами фашистов. Позади парусника расположены десятки витражей с детскими рисунками. Эти картинки были нарисованы детьми, которые выжили в кровавой мясорубке называемой Великая Отечественная Война. Некоторые из этих рисунков были нарисованы в концлагерях, в том числе и донорских. Именами подписаны не все, к сожалению.
Рисунки излучают радость, никакого горя или печали в них нет. Лишь иногда может показаться, что есть намек на грустную долю, которая досталась тому или иному ребенку.
Мемориал должен был появиться еще в начале 1990-х, но открылся он только в 2006 году. За ним ухаживают, да и сделан он на совесть, белая краска не тускнеет, витражи всегда чистые и сияют. Удивительное место: красиво, чисто и аккуратно, но аж мурашки начинают бегать по коже, когда приходит понимание и осознание тех страшных событий, в память о которых создан мемориал.
Окружает весь комплекс яблоневый сад. Местные краеведы рассказывают, что поэтическое название их деревни — Красный Берег — родилось от необыкновенного сада, который когда-то вырастил здесь садовод Незведский (имя его, к сожалению, позабылось). Это были красные китайские яблони. Каждую весну они цвели красным «дымом» — и в положенный срок появлялись красные плоды.
Чувствовал ли садовод Незведский, что когда-то тут будет пролито очень много ярко-красной детской крови?